Известный писатель советской эпохи Жунай Мавлянов был одним из тех, на чью долю выпали самые тяжелые годы Великой Отечественной войны. Именно война предопределила его будущее и большой творческий путь писателя. В честь 75-летия Победы в Великой Отечественной войне агентство «Кабар» публикует архивные материалы о ветеранах ВОВ.
Родился он в 1923 году 23 октября в Аксыйском районе Джалал-Абадской области и ушел из жизни в 2003 году в возрасте 80 лет. Народный писатель Кыргызской Респулики, награжден орденом Манаса II степени, отличник образования СССР, Заслуженный учитель КР.
Свой творческий путь Жунай Мавлянов начал после войны. Много своих произведений посвятил именно событиям, которые разворачивались на полях сражений и свидетелем которых был он сам. Писал о том, как складывались судьбы людей, как отступали враги под гнетом отважных красноармейцев, в целом пытался передать весь ужас войны, который царствовал на протяжении долгих пяти лет.
Когда началась война, Мавлянов был учителем в сельской школе. Несмотря на юный возраст, он имел большой авторитет в селе и у руководства села. Будучи учителем, получая новости с фронта, он все чаще хотел сам попасть туда и не раз просился. Но в связи с тем, что для учителей нужна была особая весточка, он вынужден был ждать.
В честь Дня Победы агентство «Кабар» публикует некоторые фрагменты из известного романа Жуная Мавлянова о войне «Высота», где он рассказывает о себе как о солдате Красной Армии.
В романе «Высота» автор военное время и настроение народа описывал следующим образом:
«Война... Это слово будто поглотило не только все прочие слова, но и вообще все, что связано было с жизнью. Оно завладело существом каждого человека. В те часы, казалось, только одно это слово витало в эфире, оно охватило, окутало весь земной шар. Молодость и Война... Люди моего поколения связывали эти два слова, два эти понятия с всенародной трагедией. У нас и мысли не было о смерти. Мы думали только о победе. «Победим!» — сказали мы. Мы были уверены и отважны. Об ужасах войны мы нисколько не задумывались и, конечно же, ничего о них не знали».
В летние каникулы 1942 года Жунай Мавлянов, как и другие люди, работал на поле. Занимался прополкой зерновых и сбором урожая. Возложенную работу Жунай Мавлянов и его команда выполняли на отлично, за это они не раз удостаивались похвалы.
«С двух сторон нашего участка мы вбили колья, прикрепили к ним дощечки и написали лозунги: «Не оставим ни одного колоска!», «Каждый колосок, собранный нами, — пуля против врага!» Лозунги мы брали из газет. Мы переходили с участка на участок и дощечки с лозунгами таскали с собой. Где работаем, там и прикрепляем их на видном месте. Право на перенос и закрепление лозунгов предоставлялось первому, кто перевыполнил в тот день норму. Вечером мы относили колоски на ток».
И вот уже к концу летних каникул молодому парню пришла повестка в армию. Но в связи с малярией будущий писатель чуть было не прошел медкомиссию. Желание попасть на фронт и быть полезным для страны было настолько в нем велико, что он был вынужден скрыть болезнь от врачей. Эта часть его жизни в книге описывается следующим образом:
«В конце августа и я, наконец, получил повестку. И, представьте, меня чуть было не забраковала комиссия. Дело в том, что весной меня здорово трепала малярия. Раз в неделю уж непременно била дрожь, и я валился в постель как припадочный. Ну и, конечно, здорово исхудал. Разумеется, я на комиссии об этом не говорил».
Драматичные моменты проводов солдат на войну Мавлянов описывал с детальной точностью, как матери плачут, храня в себе надежду, что сын вернется живым и здоровым, а где-то в глубине материнского сердца неизбежно прокручивалась черная мысль, что может быть видит сына в последний раз. Или же как отцы, не выдавая эмоций и чувств, хладнокровно подбадривая, отправляют сыновей на войну со словами «Держись, сынок, горжусь тобой!»
«Из машины я увидел слезы на глазах брата. А из нас восьмерых плакал один Султанкул. Его провожала мать. Отца у него не было. Он обнял ее и, поднявшись в кузов, разрыдался. Когда заработал мотор, из репродуктора, что был прикреплен на столбе, словно по заказу грянуло: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!» Казалось, не от тарахтевшего мотора, а от заполнившей пространство мелодии содрогалась машина. В этой удивительной песне, написанной в первые дни войны, сплелись воедино горе народа и его мощь, беда страны и ее непреклонная воля к победе».
Но с повесткой на фронт молодой солдат сразу на поле сражения не попал, а был отправлен на учебу в Туркменистан в город Мары. За три месяца обучения в Туркменистане будущий писатель уже успешно освоил разборку-сборку оружия, материальную часть пулемета «Максим» и научился метко стрелять. И вот после нескольких месяцев упорного обучения он отправился на фронт – в Украину.
«После семнадцатисуточного перехода мы на два дня остановились на отдых в лесу. Ночью сходили в соседнее село помыться. Сменили белье. По звукам канонады мы догадывались, что передний край не за горами. Мимо нас вдоль опушки леса на машинах и повозках провозили тяжело раненных. Легко раненные солдаты - кто с забинтованной ногой, кто с головой в бинтах - шли без оружия, пешком, молчаливой колонной. Все, что мы раньше слышали про войну или читали, здесь обрело реальность. Мы почувствовали войну каждой клеточкой своего тела. Тут- то мы и начали задумываться о жизни... И о смерти...
«По три-четыре человека короткими перебежками — вперед!» — слышатся команды с разных сторон. Низко пригибаясь к земле, солдаты делают десяти-пятнадцатиметровые броски и падают. В тылу мы тоже совершали такие перебежки. Но там все было иначе... Нам говорили, что за подсолнухами есть готовенькие траншеи. Так что рыть не придется. Вот они, эти траншеи. Мы едва успели расположиться в них, как рассвело. Казалось, зорька ждала, когда мы найдем надежное укрытие. Только теперь мы поняли, что восток у нас за спиной. Не знаю, кто рыл эти траншеи: наши или отступавшие фашисты? Но люди здесь находились долго. Утоптанный грунт, стреляные гильзы, различные отбросы — многое свидетельствовало об этом. Мы только подправили брустверы и слегка замаскировались. «Далеко ли до врага?» Кажется, этот вопрос был сейчас у каждого на уме.
Жестокая борьба за маленький населенный пункт на Украине и зверство фашистов!
Через два дня к обеду мы выбили немцев из села. На другой день оно снова перешло к ним. Четыре дня шли бои за этот населенный пункт. Заняли его мы. Здесь мы собственными глазами увидели, что такое фашистские зверства. Прямо у дороги штабелями, словно доски, фашисты сложили людей, человек, наверно, двадцать, облили их бензином и подожгли. Кто они были? Пленные? Раненые?..»
К счастью, Жунай Мавлянов вернулся с войны живым, но свистящая пуля не обошла его стороной. Свое ранение он получил в 1943 году в самом разгаре войны на Запорожье во время форсирования Днепра. Вражеская пуля попала в коленную чашу левой ноги и раздробила его полностью, ему пришлось ампутировать левую ногу.
«Противотанковый ров. А мы лежим рядом, в окопах. Сегодня на рассвете немцы взяли инициативу в свои руки. На той стороне заметно движение и стреляют, стреляют. Даже видно, как они, пригнувшись, перебегают с места на место там, за железнодорожной насыпью. Наверно, группируются. Мы, конечно, им посылаем одну очередь за другой. Но безуспешно. Вскоре со стороны леска до нас донесся рокот моторов. Танки. Четыре машины. Они шли привычным боевым порядком — ромбом. За ними показалась пехота. Пушки и до появления танков стреляли, но снаряды рвались где-то в стороне от нас. А вот танки пошли прямиком на нас. Наверно, не только мне, но и другим так же казалось. Уж больно грозные машины эти самые танки. Не каждому охота с ними встретиться.
Командир: «Ну, товарищи, кто из вас по доброй воле пойдет против танков?» — спросил он, не повышая голоса. Мы глянули друг на друга. Только теперь я заметил, что у всех, как и у командира, пот оставлял бороздки на грязных и пыльных лицах. «Я!» — выкрикнул молодой грузин, хватаясь за связку противотанковых гранат, лежавших на бруствере. «И я!» — отозвался вторым Миша Москаленко, крепкий, коренастый, тоже молодой солдат. Третьим вызвался я. А всего добровольцев набралось пять».
После ранения Жунай Мавлянов целых 8 месяцев пролежал в госпитале в Саратове, врачи долгое время боролись за его ногу, но в конченом итоге пришли к решению ее ампутировать. После госпиталя он вернулся в родное село.
«Из госпиталя я вышел через восемь месяцев и десять дней. От сопровождающего я отказался. До этого трое джигитов, тоже на протезах, с вещмешком за плечом, с костылями под мышками, ушли самостоятельно, написав на имя начальника госпиталя заявление о том, что «в сопровождающем не нуждаются». Я последовал их примеру. От Саратова, где я лежал, до Ташкента поезд идет четверо суток. Оттуда до нашей станции неполные сутки. Лишь бы сесть в поезд, а там — не страшно... Встретил меня сам отец. Он приехал на коне и привел на поводу гнедого иноходца — гордость нашего колхоза. Лучшей встречи и придумать было нельзя. Зная о моем тяжелом ранении, а теперь и видя мои костыли, он протянул мне поводок. Значит, уверен был, что сын его остался джигитом...».
ИАЦ «Кабар»
Аман Алымбеков
Комментарии
Оставить комментарий