Кубат Рахимов о том, что может помочь Кыргызстану в рамках ЕАЭС и помощи со стороны ЕЭК

О том, каким оказались для Кыргызстана полтора года участия в Евразийском союзе, о плюсах и минусах процессов рассказал экономист Кубат Рахимов. Часть 2

- Насколько фактор внешней миграции перспективен для Кыргызстана?

- Если мы экспортируем рабочую силу, то это хорошо. Если человек востребован на внешнем рынке труда - это значит, что мы отправили человека, который может хоть что-то делать. А если мы сможем потихоньку занимать нишу средней квалификации, то это еще лучше. Причина в том, что если мы будем запускать в Кыргызстане хоть какие-то точечные проекты по реиндустриализации или увеличивать тот же туристический сектор, то мы сможем выйти на уровень понимания того, что имеем свои подготовленные кадры за рубежом. То есть, если у вас будет хоть какая-то статистика того, сколько человек работает, к примеру, на металлургических или машиностроительных предприятиях Урала, то можно будет потом при открытии в Кыргызстане своего завода пригласить наших квалифицированных работников, работающих за пределами страны, обратно на родину. И они возвращаются как уже уважаемые люди и подготовленные кадры, вот в чем смысл.

Это вовсе не значит, что миллион нашего экономически активного населения мы просто взяли и отдали россиянам. Это двустороннее движение и надо радоваться, что наши сограждане востребованы на рынке труда ЕАЭС практически во всех нишах. Все эти процессы надо направлять в понятное и конструктивное русло. Критическая масса специалистов средней квалификации – это благо для всех стран союза. Тем более для стран-экспортеров рабочей силы.

- А что по поводу перезапуска каких-то процессов в стране в рамках ЕАЭС?

- Они носят характер обоюдный. Нам надо подготовить фактически заново программу взаимодействия, это не обязательно должен быть только Российско-Кыргызский фонд развития, возможно, что это будет программа с привлечением бизнес-сообщества и частного капитала. Повторюсь, мы не знаем кто мы, мы можем писать сотни программ, но пока не поймем кто мы, что из себя представляет реальная экономика Кыргызстана.

Я остаюсь сторонником диверсификации деятельности РКФР с привлечением в его деятельность Беларуси, Казахстана и Армении. По сути, вижу в РКФР прообраз евразийского института проектного финансирования, но более гибкого нежели чем ЕАБР (Евразийский банк развития - прим. редакции).

При этом необходимо очень осторожно слушать рекомендации наших западных консультантов, поскольку они отталкиваются зачастую от какого-нибудь африканского или латиноамериканского опыта, и он зачастую неприменим к нам. С другой стороны, мы должны уходить от феномена гугло-знаний, которым страдают некоторые депутаты нашего республиканского парламента – открыл, прочитал в интернете и все - мы знаем, как и что делать. Увы, это не все так просто.

Все-таки нужен системный подход, необходимо опираться на нормальную квалифицированную экспертную силу и опыт, навыки и умения профессионального чиновничества. Тогда у нас будет что-то получаться, мы сами научимся управлять государством без консультантов из дальнего зарубежья.

- Можно узнать про причины необходимости технической помощи для Кыргызстана в нынешних условиях и можно ли обойтись своими силами для решения вышеописанных вопросов?

- За 25 лет худо-бедно в Кыргызстане выросло поколение людей, которое понимает во многих темах. Даже если мы потеряли какие-то отраслевые направления, тот же межотраслевой баланс свести уже не можем. Но есть наши российские, белорусские, казахстанские и армянские коллеги. Я считаю, абсолютно незазорным просить сейчас содействие именно из стран ЕАЭС, по линии взаимодействия с ЕЭК.

В то время, когда бюджет ЕЭК позволял это делать, Кыргызстан этим не воспользовался. Сейчас, к сожалению, бюджет ЕЭК может немного меньше из-за экономического кризиса, но нашим коллегам по евразийской интеграции все равно есть чем помочь Кыргызстану.

И когда Кыргызстан вступал в Таможенный союз, переименованный потом в ЕАЭС, я предлагал и объяснял необходимость назначения института евразийских комиссаров. То есть при каждом министерстве и ведомстве вступающих стран должен был быть хотя бы один человек, как минимум в ранге советника, а максимум заместителя министра, который имеет уже такой же достаточный опыт в той же Белоруссии, Казахстане и России. И это абсолютно нормально.

Тот бесценный опыт наших коллег по евразийской интеграции мог бы помочь сейчас избежать больше половины трудностей, которые мы декларируем, как трудности интеграции Кыргызстана в ЕАЭС. Нам сразу сказали бы что делать, а чего нет. Другими словами, указали бы на слабые стороны при исполнении дорожной карты и подготовке к вступлению в интеграционное объединение, а где сконцентрироваться на сильных сторонах. Эти люди просто вписались бы в процесс без необходимости привлечения переводчиков и остальных необходимых вещей, которые нужны при работе иностранного специалиста.
Почему не было этого сделано у нас, для меня остается секретом по сей день. И я считаю, что сейчас, наступивший 2017 год, является очень важным для понимания взаимоотношений политконструкторов ЕАЭС и властей Кыргызстана. Причина в том, что мы сейчас должны это техническое содействие вывести в стабильный, значимый и персонифицированный режим.

- А в чем тогда необходимость комиссаров?

- Институт евразийских комиссаров нужен в любом случае, несмотря на то, что Кыргызстан уже формально вошел в ЕАЭС. И я считаю, что сейчас эту идею необходимо претворять в жизнь, ее необходимо документально описать и оговорить на уровне глав государства, правительств, на уровне взаимоотношений Кыргызстана с ЕЭК.

Нам нужны эти комиссары, эти люди, которым мы дадим нормальный ранг на уровне советников и заместителей министров, заместителей председателей агентств и комитетов. Не надо бояться, что они изучат наши государственные тайны, мы же не берем их на определенные должности, где они могут нанести вред государственным интересам.

Функционал евразийских комиссаров–это профессионалы в своей сфере, и они делятся своим опытом в режиме постоянного нахождения у нас в отличие от «миссионеров» и так называемых экспатов. В процессе формирования законодательной базы ЕАЭС каждая страна видоизменяла свое законодательство, устраняла коллизии в своих нормативно-правовых актах, а также находила свои решения в усилении той или иной отраслевой составляющей. И, что крайне немаловажно, та же Беларусь и Казахстан научились отстаивать свои интересы в общем интеграционном объединении.

Этот опыт весьма ценен и его передача через институт евразийских комиссаров считаю актуальным. Второе – наша государственная машина не обеспечила преемственности в ряде отраслей, например, в той же крупной промышленности или крупнотоварном сельском хозяйстве. Тут нам тоже нужны советы и рекомендации, например, по тем же масштабным проектам с участием РКФР, ЕАБР. Третье – своим авторитетом они смогут привлечь инвесторов в наши проекты из своих стран. Опыт белорусских инвесторов в реальный сектор Кыргызстана интересен тем, что после вступления КР в ЕАЭС запущен процесс строительства дрожжевого завода, активно идет процесс по возрождению свекловичной отрасли и так далее. А эти процессы могли бы иметь совершенно иную динамику, если бы этот институт заработал бы раньше.

- Насколько эффективно представители от Кыргызстана в ЕЭК отстаивают интересы страны и лоббируют их?

- Отвечу, как человек проработавший там не очень долго и видевший то, как функционируют механизмы в ЕЭК. Это такая сложноподчиненная система, в которой есть высший межгосударственный совет, состоящий из глав государств, которые обсуждают, дают поручения, они спускаются до глав правительств, потом до курирующих вице-премьер-министров стран объединения. По сути, этим курирующим вице-премьерам подчиняются по два министра от каждой страны - на пять стран ЕАЭС есть 10 министров ЕЭК.

В момент начала переговоров о вступлении Кыргызстана в ЕЭК были назначены два министра от нашей страны. У них не было так называемых «портфелей», то есть сферы ответственности по направлениям. Все это время они занимались притиркой механизмов и худо-бедно отстаивали интересы страны по всему спектру вопросов. Потом они оба получили «портфели» (блок таможни и блок инфраструктуры, транспорта и энергетики) и фактически с 1 февраля 2016 года оба министра начали свою деятельность именно как наднациональные министры. Один из этих министров, который отвечал за очень серьезный и сложный блок энергетики и инфраструктуры, сменился летом 2016 года.

И то, что я вижу – это то, что механизм их взаимодействия с национальными правительствами носил двойственный характер. С одной стороны, они должны были быть «наднациональными», выполнять единую управленческую функцию для всех пяти стран. И в этой ипостаси они уже не могли лоббировать интересы только своей страны. Это очень важный момент - когда ты с «портфелем», ты не можешь говорить - «я, моя страна, ее интересы» и так далее. Все – теперь ты наднациональный министр в органе интеграционного объединения. И второй момент – перманентное давление министров, правительства, бизнес-сообщества твоей страны, которое говорит: «ты же наш министр, помоги нам и реши наши вопросы, раз мы тебя туда отправили!». И вот это вот самое слабое звено, которое есть сейчас в ЕЭК.

Если представитель страны с «портфелем», он не может идти до конца, у него конфликт интересов. Был у нас отдельно представитель Кыргызстана в евразийских интеграционных органах в ранге вице-премьера КР, но его сократили. На эту должность никого не назначили и все эти функции отдали в ведение аппарата правительства. Я считаю, что это была ошибка. Представитель страны в ранге вице-премьера так или иначе мог лоббировать интересы страны, обходя конфликт интересов наднациональных министров, ставших де-факто заложниками жесткой системы организации Евразийской экономической комиссии.

Часть передаточных функций есть у послов КР в странах ЕАЭС. Здесь уже вольно-невольно подключается МИД КР. То есть, у нас нет опять же полноценного механизма взаимодействия. В данном случае, я бы все-таки пошел бы по пути реформирования Евразийской комиссии и ввел бы по третьему министру от каждой страны, чтобы было не 10, а 15 министров ЕЭК. И вот этот третий министр от каждой страны должен был бы выступать в роли лоббиста страны. Это тот человек, который будет, грубо говоря, боксером-тяжеловесом, и он должен ходить, выбивать, отбиваться и так далее. В Евросоюзе есть Европарламент. А в ЕАЭС нет такого инструмента. Увы. Поэтому должен быть такой представитель от каждой страны.

Те министры, которых поставили следить за отраслью, они должны быть освобождены от давления своих национальных лоббистов. Нужно снять этот конфликт.

Мы не можем уйти от лоббирования, это было бы неправильно, но с другой стороны, раз мы кого-то делегировали, мы не должны их перегружать конфликтным потенциалом.

Поэтому, в моем понимании, должен быть этот третий министр, который будет делать все, чтобы отстаивать интересы только своей страны и подчиняться премьер-министру или президенту. Это очень важно. И, исходя из моих сугубо личных наблюдений, было очень много обид у представителей кыргызстанского истеблишмента по отношению к нашим министрам ЕЭК. Поэтому нужен этот третий министр и четко прописанный институт защиты интересов страны в интеграционном объединении. Тогда будет справедливее и честнее. И это могло бы сбалансировать институт евразийских комиссаров, то есть наше здоровое взаимопроникновение стало бы эффективным.

И еще последний год мы обсуждали с коллегами из разных стран ЕАЭС деликатную тему определенной децентрализации Евразийской экономической комиссии. И моя идея неожиданно встретила поддержку экспертов и ряда чиновников. Смысл заключается в том, что при сегодняшнем уровне развития технологий глупо собирать все департаменты ЕЭК в одном здании, в одном городе, в одной стране.

Понимаю, что возможно так легче строить коммуникации, но на мой взгляд, можно и нужно распределить между столицами стран «евразийской пятерки» как минимум по одному департаменту или блоку. Пусть, например, промышленность и сельское хозяйство будет в Минске, как раз министр ЕЭК оттуда (С.С.Сидорский, бывший премьер-министр Республики Беларусь – прим. редакции) вместе с айтишниками –все это у белорусов неплохо получается. Пусть таможенный блок переедет в Бишкек, Кадыркулов (Мукай Кадыркулов, министр ЕЭК, экс-глава таможенной службы КР – прим. редакции) тоже много чего добился, Таможенный кодекс ЕАЭС приняли, теперь можно его отсюда имплементировать по всем пяти странам. Энергетику и транспорт можно отдать Астане. Казахстан много что сделал по тем же международным транспортным коридорам, есть чему поучиться. И так далее. И заодно снимется вопрос о том, что, мол, воссоздается СССР через единую вертикаль московской власти.

Также я предлагал часть функций ЕЭК отдать на аутсорсинг, то есть не надо выдергивать профессионалов из их стран для работы в комиссии в Москве. Пусть они остаются у себя на родине, может даже в своих родных министерствах. Но работают уже как международные чиновники, со всеми вытекающими обязательствами и ответственностью. Мы живем в цифровом мире, у нас есть базы данных, «облака», мгновенный обмен информацией, электронно-цифровые подписи, видеосвязь, чаты, электронный документооборот, в конце концов. Технически можно работать из любой точки мира. Так что вполне можно сделать много чего полезного на равноправной и эффективной основе, не замыкаясь только на столице Российской Федерации, где располагается ЕЭК. Надо делом доказать, что это союз равных. Это возможно сделать как раз через реформирование такого института как Евразийская экономическая комиссия.

Беседовал Эрмек Абдрисаев