Специальный представитель президента России по Афганистану в эксклюзивном интервью агентству «Азия плюс» рассказал о ситуации в соседней стране и переговорах с Талибаном.
О том, есть ли в Афганистане боевики ИГ, кто с ними борется, несут ли они угрозу Центральной Азии – «АП» рассказал спецпредставитель президент России по Афганистану Замир Кабулов, который на прошлой неделе посетил Таджикистан с однодневным визитом.
Нынешний приезд в Таджикистан специального представителя президента России по Афганистану, директора Второго департамента Азии МИД России Замира Кабулова по его же словам вызван необходимостью сверить часы с таджикской стороной, обменяться мнениями, потому что «динамика развития событий в Афганистане» заставляет пристально следить за этим направлением.
«Часы сверяли» в министерстве иностранных дел, где состоялось консультативное заседание по вопросам сотрудничества и координации совместных действий по Афганистану на уровне руководителей Управления стран Азии и Африки МИД Таджикистана и Второго департамента стран Азии МИД России.
После консультаций Замир Кабулов встретился с «АП».
- Замир Набиевич, об угрозах со стороны Афганистана, об ухудшении ситуации в этой стране говорят так часто, что многие эксперты в Таджикистане, да и в самой России высказывают мнение о том, что эти угрозы преувеличены и используются для достижения других целей. Что вы об этом думаете?
- О том, что угрозы из Афганистана преувеличены, сейчас уже никто не говорит. Говорили американцы: и эксперты, и официальные лица; говорили, что Россия намеренно преувеличивает опасность со стороны распространяющейся ИГ в Афганистане. Но сегодня те же американцы с тревогой говорят о том, что количество боевиков ИГ на территории Афганистана достигло уже десяти тысяч. И это для американцев лишний повод задержаться там. А Россия всегда говорила о том, что видит и что знает.
Талибы в основной массе отказались от идей глобального джихада, тогда как идеология террористической организации ИГ заточена на этот джихад. И этнический состав этой группировки, в которую входят выходцы из мусульманских регионов России, из стран Центральной Азии многое говорит о конечных целях ИГ. Понятно, для чего это всё нужно.
- Какие сейчас отношения между Талибаном и ИГ?
- Они воюют между собой, в отличие от американцев и афганского правительства. С этой группировкой сейчас воюют только талибы. Они враги идеологические. ИГ собирается использовать Афганистан в качестве опорной базы для распространения своего влияния на страны Центральной Азии, Иран, Пакистан. ИГ заинтересована в создании недееспособного государства, жители которого будут обязаны уничтожать.
- Есть ли переходы из Талибана на сторону ИГ?
- Переходы есть в основном на уровне полевых командиров, есть переходы и среди рядовых талибов, которые готовы поменять идеологию по различным причинам, в том числе и из-за материальной выгоды. Но в Афганистане много другого человеческого материала, нехватки людей нет.
- Какие важные различия существуют между Талибаном и ИГ, кроме того, что у талибов нет международных амбиций?
- А это самое главное различие: талибы позиционируют себя, как национальное движение сопротивления с исламским подтекстом, которое борется за освобождение своей страны от иностранной оккупации, за восстановление культурных и религиозных ценностей. У ИГ повестка совсем другая.
- Что касается еще одной угрозы со стороны Афганистана – угрозы наркоторговли, если версия о том, что она сокращается, так ли это?
- Предпосылки для этого есть, но непонятно насколько они реализуемы. В прошлом году было некоторое сокращение из-за засухи, но минувшая зима была в Афганистане снежная, и есть опасения, что уровень производства восстановится. Есть версия, что с афганскими опиатами конкурируют сейчас синтетические наркотики, которые дешевле в производстве и, возможно, в доставке. Но главные предпосылки для исчезновения угрозы наркотрафика – это, конечно, установление мира, когда правительство страны с помощью международного сообщества избавит всех от этой индустрии.
Урегулировать афганский вопрос пока ни у кого не получается
- Вы не раз говорили о том, что в установлении мира в Афганистане, прежде всего, должны быть заинтересованы страны региона Центральной Азии, и республики в этом отношении действительно стали проявлять активность. На ваш взгляд, у кого это эффективнее всего получается?
- Мне сложно сказать, об эффективности судят по конечному результату, а результатов пока нет. Наибольшую активность проявляет Узбекистан, который действует в русле тех же договоренностей, мы работаем с ними в одном формате, в так называемом «московском формате», который не мешает каждой стране проводить самостоятельные действия, что и происходит.
Сейчас мы запустили новые идеи: следующая встреча спецпредставителей России, США и Китая по Афганистану пройдет 11 июля в Китае в расширенном составе, на ней будут участвовать представители Ирана и Пакистана. В дальнейшем мы будем подключать к этим переговорам и региональные государства.
- Будучи непостоянным членом Совета безопасности ООН Казахстан активно продвигал идею о том, что странам нашего региона нужно начать видеть в Афганистане не угрозу безопасности, а взаимовыгодное партнерство и начинать сотрудничество с этой страной. Как вы думаете это в реальных условиях возможно?
- Понимаю казахстанских коллег, которые пытаются любыми путями разрешить конфликт в Афганистане, но, к сожалению, реальная жизнь не дает возможности реализовывать такие идеи; без безопасности очень трудно рассчитывать, что заработает. Любое партнерство осуществляют люди, и не всегда это будут афганские люди, понадобятся зарубежные специалисты, а иностранцы не торопятся в Афганистан в сложившейся ситуации.
- Недавняя встреча между президентами нашей страны и Ирана позволила говорить о том, что отношения Таджикистана и Ирана стали налаживаться, это как-то повлияет на процессы в Афганистане?
- Безусловно. И мы весьма удовлетворены нормализацией отношений между Таджикистаном и Ираном, потому что это ключевые игроки в контексте Афганистана, и обе страны наши близкие партнеры. Мы вместе с региональными государствами и с США будем вырабатывать общий подход в решении афганского вопроса, который будет учитывать, прежде всего, интересы Афганистана и региона. Мы, а не США больше всего страдаем от ситуации в Афганистане, на нас последствия отражаются.
- Переговоры с Талибаном сейчас проводят на разных площадках, можете мне назвать существенные различия между тем, что делает Россия и тем, что делают западные страны?
- «Западные страны» — это громко сказано, переговоры ведут США, остальные - контакты проводят. Мы в России впервые запустили формат – «межафганский диалог», поскольку движение Талибан не намерены вести диалог с афганским правительством, так как считают их американскими марионетками. При этом они готовы вести диалог, обсуждать будущее своей страны с широким спектром афганских сил. С учетом этого мы и запустили свой формат. Он прошел в Москве 6 февраля, затем мы не планировали второй раунд, но пригласили участников из Афганистана в Москву на празднование 100-летия дипотношений между нашими странами, и у них было два дня продолжения диалога. Теперь мы поддерживаем намеченную встречу в Дохе (межафганская конференция 7-8 июля, посвященная установлению мира, с участием афганских политиков, представителей Талибана и зарубежных стран, - ред.), это продолжение нашего формата, очень важное мероприятие для выработки подходов для достижения главной цели – установлению мира в Афганистане.
Комментарии
Оставить комментарий